Пересадка почек по-киргизски:без оборудования,врачей денег.

В 2002 году в Кыргызстане был принят «Закон о трансплантации органов и (или) тканей». Однако за прошедшие 10 лет в стране не было проведено ни одной операции по пересадке органов. Ситуация изменилась в июле 2012 года, когда с разницей в три дня в двух медицинских центрах были проведены операции по пересадке почек.

Первая операция была сделана 16 июля: В Научно-исследовательском институте хирургии сердца и трансплантации органов была пересажена почка пациенту 1990 года рождения, донором стала мать молодого человека. Операцию проводил соотечественник из Турции, доктор Эркин Орозакунов. Вторая операция была проведена три дня спустя: ее провели белорусские врачи в Национальном центре охраны материнства и детства при Минздраве Кыргызстана; донором стал родной брат пациента.

По данным министра здравоохранения Динары Сагинбаевой, один больной, находящийся на гемодиализе, ежегодно обходится государству в 400 тысяч сомов (примерно 8485 долларов). Ежегодно на закупку расходных материалов выделяется более 30 миллионов сомов. «В настоящее время в республике 55 аппаратов для гемодиализа, шесть из них на ремонте. На бесплатном гемодиализе находится 292 больных кыргызстанца, еще 535 ждут возможности гемодиализа, они записаны в «единый лист ожидания». Таким образом, по официальным данным, 827 человек в Кыргызстане нуждаются в операции по пересадке почки.

«Мы пригласили опытного врача»

И.о. директора Научно-исследовательского института хирургии сердца и трансплантации органов Талгат Осмонов рассказал «Фергане» о ситуации с трансплантацией органов в Кыргызстане.

«Фергана»: Сколько центров в Кыргызстане имеют право заниматься трансплантацией органов?

Талгат Осмонов: В нашей стране существует только один институт, на который возложена работа по решению проблем с трансплантацией органов и тканей, в том числе и законодательно. Это наш Научно-исследовательский институт хирургии сердца и трансплантации органов.

— То есть частные клиники заниматься подобными операциями не могут?

— Нет. И во многих странах трансплантация органов проходит только в государственных клиниках. Почему? В других странах донорами могут быть и чужие люди, не родственники; есть понятие «забор трупной почки», распространена практика завещания своего тела на органы. У нас в стране разрешена трансплантация почек только от близких родственников: матери, отца, брата или сестры. Я думаю, что со временем наша законодательная база будет развиваться, и мы не будем стеснены такими тесными рамками закона о близкородственной трансплантации.

Трансплантация органов должна находиться под контролем государства. Если сейчас трансплантацией захотят заниматься частные клиники, то возможно, кто-то из них захочет нарушать закон — все клиники невозможно проконтролировать. Не буду ругать свою страну, но мы еще не привыкли жить в рамках закона, мы даже правила дорожного движения не соблюдаем.

— В каком году был создан этот институт и как происходит его финансирование?

— Служба хирургии сердца была создана более 40 лет назад, тогда же была произведена и первая операция на сердце, но не здесь, а в клинике Исы Ахунбаева. В 1985 году Служба хирургии сердца была передана в этот институт, тогда он еще назывался Институтом кардиологии. Затем был построен корпус Отдела кардиохирургии при Институте кардиологии. В 2004 году он выделился в самостоятельный институт и получил нынешнее название.

Я хорошо помню события еще 1995-1996 годов, когда на государственном уровне встала проблема хирургического лечения сахарного диабета, проблема трансплантации органов и тканей, тогда впервые была создана проблемная лаборатория на базе Национального хирургического центра имени Мамакеева. Возглавил эту службу профессор Исабек Ашимов, он провел экспериментальные работы, подготовил нескольких трансплантологов и теоретическую базу.

Прошло 8-9 лет, а операции проведены не были. Но это не означает, что дело стояло на месте, по вопросу трансплантации органов была подготовлена законодательная база. Но в целом Институт как-то отклонился от первоначального курса. Да и трансплантация органов требует больших денег: на аппаратуру, дооперационное обследование, подготовку к операции, послеоперационное ведение. Государство уделяло мало внимания этой проблеме.

Что касается финансирования, то у нас НИИ — врачи являются научными сотрудниками и получают зарплату от Министерства образования. Сначала у нас было 30 научных ставок, но потом посчитали, что наука в нашем институте идет слабо, и количество этих ставок было сокращено до 15. Врачебная часть финансируется Минздравом. Но зарплаты очень маленькие, поэтому помощь нам оказывают различные международные организации.

Нам очень не хватает людей. В прошлом году был нанесен удар по нашему институту: был создан Джалал-абадский филиал НИИ хирургии сердца и трансплантации органов, который забрал у нас еще 17 ставок врачей, лаборантов, среднего персонала.

Еще год назад у Института была маленькая пропускная способность, люди записывались в очередь на операцию на сердце. В реанимационной палате стояло только четыре койки, так как у нас было только по четыре дыхательных и наркозных аппарата. В день мы оперировали двух больных, и спустя два дня операций все койки в реанимации оказывались заняты. Потом нам оказали поддержку, и мы докупили еще два дыхательных аппарата, мониторы для наблюдения за детьми и расширили реанимационную палату до шести коек. Теперь ежедневно мы оперируем двоих детей и одного взрослого, что значительно сокращает очередь. Два месяца назад мы провели уникальную операцию на сердце ребенку пяти дней от роду.

— Сколько людей на сегодняшний день нуждается в пересадке почек?

— Армия таких больных каждый день пополняется. Это связано со многими факторами, например, есть пациенты, не долечившие свои болезни. Потом еще много наших соотечественников выезжает в страны с суровым климатом (северная часть России), люди быстро простужаются и получают проблемы с почками. Многие больные нуждаются в гемодиализе, то есть их подключают к искусственной почке и очищают кровь. Таких больных несколько сотен.

Так как до сегодняшнего дня мы не проводили операции по пересадке почек, то многие кыргызстанцы уезжали делать такие операции в Россию, Германию, Пакистан, Китай, Турцию. После операций люди возвращались и становились у нас на учет. На наш институт была возложена обязанность врачебного наблюдения за такими больными и снабжение их специальными препаратами, которые подавляют отторжение донорской почки. В прошлом году у нас на учете находилось 32 человека, сейчас уже 43.

К трансплантации почки институт был готов давно. Но операции по разным причинам отменялись или откладывались. Например, к нам поступил мальчик, которому нужно было пересадить почку, и донорами были готовы стать его отец и сестра. Однако предварительные обследования семья проходила в Казахстане (в Кыргызстане нет необходимого оборудования — ред.), и им не хватило 40 тысяч тенге. Операция сорвалась. И таких случаев было несколько.

— Почему было необходимо прибегать к помощи врачей из других стран?

— Наши врачи были готовы к проведению трансплантации, они проходили неоднократную подготовку, но министерство нас приостановило — возможно, это было и правильно. Они решили подстраховаться: все-таки первая операция по пересадке, и решили пригласить нашего соотечественника из Турции Эркина Орозакунова, который регулярно делает подобные операции.

За все годы независимости в Кыргызстане не делали операций по трансплантации органов. Многое зависит от законодательной базы. Лет 10-12 назад у нас произошла неприятная история с пластинацией, когда кафедра Медицинской академии стала брать невостребованные трупы из тюрем, психиатрических больниц и моргов и препарировать их. Потом начался судебный процесс, который дошел даже до парламента, в СМИ писали о том, что органы якобы продавали. Конечно, ничего такого не было, но все операции с органами тогда были прекращены.

— Сколько в будущем будет стоить операция по пересадке почек?

— Финансирование первой операции институт взял на себя, нам помогли фармацевтические компании. За рубежом наши соотечественники платили 25-35 тысяч долларов США. По нашим, пока грубым подсчетам, я думаю, такая операция будет стоить около 15 тысяч долларов. Тем более что пока мы вынуждены пользоваться помощью казахских коллег: у нас нет необходимой аппаратуры, и все дооперационное обследование проводится у них.

Отмечу, что при Минздраве был создан Комитет по трансплантации органов и тканей, в него, кроме меня, вошли главный хирург страны, педиатр, детский и взрослый нефрологи, невропатолог, психиатр, судмедэксперт, депутаты парламента и журналисты. Комитет сделал заключение, что наш Институт готов к операциям по трансплантации.

-Какие планы дальше, когда ждать следующую операцию?

— Лед тронулся, мы начали оперировать. Будем продолжать оперировать, но я думаю, что теперь больные будут оплачивать операции. У нас есть список больных, которые нуждаются в трансплантации, контролировать этот списков и составлять лист ожидания будет Комитет. Пока ответить на вопрос, когда будет следующая операция, я не могу.

Возможно, потом пойдут операции и по пересадке других органов. Но все это требует хорошей оснащенности института, а у нас нет многих аппаратов. Нам надо обновлять даже инструменты, которые у нас со дня основания института, им уже по 30 лет. Когда что-то выходит из строя, работа в институте останавливается, и мы бежим за помощью к соседям-казахам, которые помогают в течение суток или двух. После первой операции мы были на приеме у министра, она спросила о наших потребностях — мы попросили 50 миллионов сомов.

Наряду с этим стоит и кадровый вопрос, люди уезжают работать в Россию и за рубеж. Все дело в заработной плате.

Отсутствие оборудования

Директор Национального центра охраны материнства и детства при Министерства Здравоохранения Камчибек Узакбаев, отвечая на вопросы «Ферганы», сказал, что именно подписание в 2002 году Закона о трансплантации стало толчком для развития этой отрасли в кыргызстанской медицине.

«После принятия закона нам нужно было подготовить кадры и улучшить материально-техническую базу. Но у нас была политическая нестабильность: революции не способствовали медицинскому развитию. Да и сегодня, спустя 10 лет после принятия Закона, мы не можем провести операции по трансплантации самостоятельно: у нас нет специальной лаборатории, где можно было бы провести исследование тканевой совместимости, это очень дорогое оборудование. Нет необходимого оборудования для послеоперационного ведения больного. Подготовка кадров – тоже долгий процесс. Один наш врач прошел полугодовую стажировку в Германии. Потом нам помог Минздрав, мы подписали меморандум от сотрудничестве с Минским Республиканским научно-практическим центра трансплантации органов и тканей, и в Минске еще двое наших врачей, медсестры и анестезиологи тоже прошли стажировку и получили сертификаты. После чего пересадка почек в Кыргызстане стала реальностью».

«Мы обратились за помощью к белорусским коллегам, потому что наши доктора еще не делали ничего подобного, а человек — не экспериментальное существо, — объяснил К.Узакбаев. — Мы искали ведущие клиники на территории СНГ, которые бы сумели нам помочь. Минский республиканский центр по трансплантации органов и тканей считается одним из ведущих центров в СНГ».

Интересно, что две операции по пересадке почек в Бишкеке прошли почти одновременно, с разницей в три дня. Сами врачи не видят в этом ничего странного, считая, что нормальная здоровая конкуренция идет только на пользу здравоохранению.

При этом в Национальном Центре охраны материнства и детства, по словам К.Узакбаева, не было одного аппарата, необходимого для операции. Получить этот аппарат в НИИ Кардиохирургии не удалось, и Национальному Центру пришлось взять аппарат напрокат. Как признался К.Узакбаев, Минздрав пообещал помочь с закупкой оборудования, после чего Центр сможет активно заниматься пересадкой почек.

К.Узакбаев отметил, что у Национального центра уже есть договоренность с белорусскими коллегами: дооперационное обследование будет проводиться в Минске на льготной основе. «Конечно, какую-то сумму платить придется, — добавил врач. — Сейчас с Минздравом мы проводим калькуляцию, думаю, операция примерно будет стоить 7-9 тысяч долларов».

Вообще же развитие трансплантологии в Кыргызстане упирается в оборудование, на которое пока нет средств. «Нам только сейчас, на первое время, нужно купить необходимой аппаратуры на 250 тысяч долларов», — рассказал К.Узакбаев.

Все упирается в деньги, хотя можно найти множество других причин, по которым трансплантология в Кыргызстане развивается так медленно. Все это напоминает разговор генерала с командиром артиллерийского расчета после сражения: «Почему пушка не стреляла? Почему вы не стреляли, я спрашиваю?!» — «Масса причин, товарищ генерал. Масса! Во-первых, не было снарядов…»

Екатерина Иващенко

Международное информационное агентство «Фергана»
Источник